Я ходил в Yoshi’s на Septeto Nacional (de Ignasio Piñero). Самая известная кубинская группа начала двадцатого века. Это все равно что сейчас на концерт Эллингтоновского оркестра сходить. Сам Игнасио Пиньеро уже сорок лет как умер, в группе уже типа четвертый состав, и то все предпенсионного возраста… но зажигают весьма конкретно. Наконец вроде у Штатов с Кубой налаживается, вот они выехали на американское турне, о котором мечтали с 1960го.
Я главным образом повелся на “гостя” – Chocolate Armenteros, самый великий в мире кубинский трубач. Наверно скучно мои рецензии читать? тот самый лучший, этот самый лучший… но Септето Насьонал я раньше слышал и остался скорее равнодушен, специально ради них бы наверно не пошел – а Чоколате я прррроста абажаю, альбом Chocolate en Sexteto часто слушаю, и перед тем как пойти, произнес перед Митьком и Андрюхой пламенную речь, в которой сравнивал его с Майлзом, не в пользу последнего. Но он меня весьма обломал. Ему, на минуточку, 82 года, и хотя выглядит он вполне прилично, гораздо бодрее Сонни Роллинза, но за трубу, похоже, последние лет пятнадцать не брался. Видимо они его выманили обещанием покататься по Америке, и что делать ничего не надо будет. Он вышел к середине второй песни, сыграл пару тактов – так фальшиво, что у меня чуть уши не отклеились – потусовался на сцене, поболтал с басистом, похлопал всех по плечам и свалил обратно за кулисы. Потом вышел еще минут через пятнадцать, видимо уже настроившись, и даже немножко поиграл, но надсаживаться особо не стал, а в основном тусовался туда-сюда, трепался с другими музыкантами во время чужих соло, строил зрителям рожи и смеялся каким-то своим собственным шуткам. В общем, веселился как мог. Впрочем, в группе был свой собственный трубач, который более чем адекватно заменял Чоколате.
Я вспомнил какой концерт я не посчитал в прошлый раз – Mark Levine plays the music of Moacir Santos. Послушать Марка Левина это мне было все равно как посетить лабораторию Ленинджера, или как ВВП пострелять из револьвера Дзержинского. Левин – автор самого известного джазового учебника. Ну а Моасир Сантос – мой любимый бразилец, я о нем писал. Левин играл в Berkeley Jazzschool, и аудитория тоже была очень специфическая – люди, у которых скорее всего лежит дома джазовый учебник. Какие-то пыльные хипстеры, волосы дыбом, в глазах безуминка… Эти тоже урезали будь здоров. Тоже были с гостями – тетя похожая на завуча, которая потрясающе играла на саксофонах и флейте, и очень круто поющая бразильянка. В общем, хорошо сходили.